ворошиловский стрелок
Разучилась вести дневник. Приучаюсь. Отзываюсь!
На неделе приятельница-оператор Сюзи позвала меня в гости к какой-то Саше А.
По предварительной ориентировке: состоятельная дама, которая хочет по осени то ли маленький кинопродакшн, то ли большой заводской склад (аренда млн. рублей в месяц) под музыкантов, режиссеров, актеров и прочих из этого рода, кто, видимо, не даст ей скучать.
Я же десять дней назад сдала последний кандидатский по направлению к диссертации.
Но, главное, вынырнула из полугодового заплыва в философию, в эстетику, в киноведение, словом из всего, что мешает просто брать и снимать кино.
Вынырнула – с целью действовать: регистрировать фирму, искать соратников и начальный капитал на запуск масштабного, необычного, интересного, сложного, перспективного, в меру сумасшедшего проекта. Словом, вынырнула.
В Столешниковом переулке, куда меня пригласили, под белым шелковым шатром резвился чей-то корпоратив, поголовно в сером пиджачном.
Квартира была наверху.
Из окна высунулся знакомый мне юный художник с углем в руках.
- Тебе ключи бросить?
- Какие ключи, Сань? Код скажи!
- Ааа! Сейчас.
Но в гавайском цветочном сарафане, средних лет, слегка сутулая, с распущенными по пояс рыжими волосами, за мною спустилась сама хозяйка Саша. Она улыбалась приветливо и радостно, но в голове моей мелькнуло что-то тоскливое о Толкиене, об эльфах, гномах и троллях.
- Лифта нет. Мы здесь взлетаем как птицы, - Саша взмахнула легко руками, указывая путь.
Квартира из семи, что ли, комнат, метров 300, уже лет десять в состоянии ремонта. Стены местами в побелке, местами отскоблены до кирпичей. Потолок оголен: в балках, перекладинах, утеплителе. Окна – арки, на которые наброшены черные, по-театральному непроницаемые тряпки. Стол из строительных досок. Камин.
Театральная студия в моем родном Невинномысске, в Доме пионеров, в начале девяностых, - выглядела точь-в-точь.
Сюзи еще не было, она была на съемках с новым фотоаппаратом.
Санька, художник, рисовал на полу «пятном». Обводил тень необычайно обаятельной литовки Нелли. Крепкая, породистая, белозубая и очевидно, что умница. Режиссер и сценограф, проездом из Вильнюса в Лондон через Москву. Рисунок на полу подписали Нелли д’ Иванчик.
Меня тоже декоративно усадили на стул. Велели изобразить оживленную беседу с тенью Нелли. Изобразила. Посмеялись. Меня тоже обвели. Саша волшебно и радостно засуетилась: «нет бухла, надо идти за бухлом».
- Саша, не надо, нам и так весело.
- Нет, нет, вы тут нарезайте, а мы за бухлом.
Саша с Саней ушли. За окном цокали по мостовой лошадиные копыта. Дождь пошел.
В воздухе повеяло Москвой Гиляровского.
Мы с Нелли нарезали хлеб, помидоры, огурцы, груши. Съели половину пирога. Поиграли в «гостиной» в бадминтон. Ужаснулись, что детские навыки уходят бесследно. Добили до четырех. Решили пройтись по квартире. В одном из закутков, где баррикадами мостились мешки с цементом и огромная железная дура (то ли мини-электростанция, то ли недокомплектованная гильотина) подпирала потолок, - я увидела кресло.
Неудобное, кургузое, запавшее на одну ножку, вывернутое наружу всеми своими пружинами и нутряною ватой.
- Это кровать Саши, - хохотнула Нелли.
- Как кровать? Ты шутишь?
- Мне сказали, она в нем спит, когда в доме гости.
Нелли знает Сашу два дня. Сюзи - три недели. Саша с легкостью купила ей для съемок курсовой работы фотоаппарат Марк-2 со всеми комплектующими. Они вместе весь день толкались на Горбушке и, - как нежным голосом после поведала Саша, - «пристально глядели в глаза торгашам», чтоб сбить цену со 100 тысяч до 87-ми.
Род занятий Саши не ясен, доход не прозрачен. Она нигде не работает, это точно.
Сюзи говорит, все дело в муже. Но кто он, Бог весть. Вторая квартира Саши, таких же размеров, тоже много лет на ремонте. Она на Чистых прудах.
Если встретить Сашу на улице или в метро, решишь: чудачка, перезрелый эльф,
не слишком ухоженный эльф, не слишком опрятный, с трудом сводящий концы с концами...
Но Москва – Византия, об этом стоит ли говорить?
Здесь бедность и богатство упакованы столь пестро, причудливо и непредсказуемо, что физиогномика куда как не точна и часто беспомощна в своих выводах.
Мы не выбрались из Столешникова ни в час ночи, ни в два, ни в три.
Конечно, я не стала говорить Саше ни о каких своих планах, ни о каком своем мега-проекте. Казалось это неуместным и даже нелепым.
Мы собирались поймать машину до ВДНХ, но после креветок на шампурах и виски так и отрубились всем гостевым составом, оккупировав узкий и неудобный диван в гостиной.
Мне удалось лечь, свернувшись пополам, Санька примостился на моих ногах. Сюзи пристроила стул к дивану с другой стороны. Нелли заснула на улучшенном подобии раскладушки.
Последнее, что я слышала перед сном, была фраза Саши: «вот так всегда». Видимо, она направлялась в свое кресло.
Я проснулась в шесть утра. У меня болела спина, затекли ноги, я ощущала себя измятым фантиком. Благо, с собою были темные очки, которые спрятали частично мою неумытость и размазанные глаза.
Санька сказал, что Саша ушла раньше всех, в половине шестого. Оставила всем нам по паре синих носков с голубыми сердечками. В подарок.
На неделе приятельница-оператор Сюзи позвала меня в гости к какой-то Саше А.
По предварительной ориентировке: состоятельная дама, которая хочет по осени то ли маленький кинопродакшн, то ли большой заводской склад (аренда млн. рублей в месяц) под музыкантов, режиссеров, актеров и прочих из этого рода, кто, видимо, не даст ей скучать.
Я же десять дней назад сдала последний кандидатский по направлению к диссертации.
Но, главное, вынырнула из полугодового заплыва в философию, в эстетику, в киноведение, словом из всего, что мешает просто брать и снимать кино.
Вынырнула – с целью действовать: регистрировать фирму, искать соратников и начальный капитал на запуск масштабного, необычного, интересного, сложного, перспективного, в меру сумасшедшего проекта. Словом, вынырнула.
В Столешниковом переулке, куда меня пригласили, под белым шелковым шатром резвился чей-то корпоратив, поголовно в сером пиджачном.
Квартира была наверху.
Из окна высунулся знакомый мне юный художник с углем в руках.
- Тебе ключи бросить?
- Какие ключи, Сань? Код скажи!
- Ааа! Сейчас.
Но в гавайском цветочном сарафане, средних лет, слегка сутулая, с распущенными по пояс рыжими волосами, за мною спустилась сама хозяйка Саша. Она улыбалась приветливо и радостно, но в голове моей мелькнуло что-то тоскливое о Толкиене, об эльфах, гномах и троллях.
- Лифта нет. Мы здесь взлетаем как птицы, - Саша взмахнула легко руками, указывая путь.
Квартира из семи, что ли, комнат, метров 300, уже лет десять в состоянии ремонта. Стены местами в побелке, местами отскоблены до кирпичей. Потолок оголен: в балках, перекладинах, утеплителе. Окна – арки, на которые наброшены черные, по-театральному непроницаемые тряпки. Стол из строительных досок. Камин.
Театральная студия в моем родном Невинномысске, в Доме пионеров, в начале девяностых, - выглядела точь-в-точь.
Сюзи еще не было, она была на съемках с новым фотоаппаратом.
Санька, художник, рисовал на полу «пятном». Обводил тень необычайно обаятельной литовки Нелли. Крепкая, породистая, белозубая и очевидно, что умница. Режиссер и сценограф, проездом из Вильнюса в Лондон через Москву. Рисунок на полу подписали Нелли д’ Иванчик.
Меня тоже декоративно усадили на стул. Велели изобразить оживленную беседу с тенью Нелли. Изобразила. Посмеялись. Меня тоже обвели. Саша волшебно и радостно засуетилась: «нет бухла, надо идти за бухлом».
- Саша, не надо, нам и так весело.
- Нет, нет, вы тут нарезайте, а мы за бухлом.
Саша с Саней ушли. За окном цокали по мостовой лошадиные копыта. Дождь пошел.
В воздухе повеяло Москвой Гиляровского.
Мы с Нелли нарезали хлеб, помидоры, огурцы, груши. Съели половину пирога. Поиграли в «гостиной» в бадминтон. Ужаснулись, что детские навыки уходят бесследно. Добили до четырех. Решили пройтись по квартире. В одном из закутков, где баррикадами мостились мешки с цементом и огромная железная дура (то ли мини-электростанция, то ли недокомплектованная гильотина) подпирала потолок, - я увидела кресло.
Неудобное, кургузое, запавшее на одну ножку, вывернутое наружу всеми своими пружинами и нутряною ватой.
- Это кровать Саши, - хохотнула Нелли.
- Как кровать? Ты шутишь?
- Мне сказали, она в нем спит, когда в доме гости.
Нелли знает Сашу два дня. Сюзи - три недели. Саша с легкостью купила ей для съемок курсовой работы фотоаппарат Марк-2 со всеми комплектующими. Они вместе весь день толкались на Горбушке и, - как нежным голосом после поведала Саша, - «пристально глядели в глаза торгашам», чтоб сбить цену со 100 тысяч до 87-ми.
Род занятий Саши не ясен, доход не прозрачен. Она нигде не работает, это точно.
Сюзи говорит, все дело в муже. Но кто он, Бог весть. Вторая квартира Саши, таких же размеров, тоже много лет на ремонте. Она на Чистых прудах.
Если встретить Сашу на улице или в метро, решишь: чудачка, перезрелый эльф,
не слишком ухоженный эльф, не слишком опрятный, с трудом сводящий концы с концами...
Но Москва – Византия, об этом стоит ли говорить?
Здесь бедность и богатство упакованы столь пестро, причудливо и непредсказуемо, что физиогномика куда как не точна и часто беспомощна в своих выводах.
Мы не выбрались из Столешникова ни в час ночи, ни в два, ни в три.
Конечно, я не стала говорить Саше ни о каких своих планах, ни о каком своем мега-проекте. Казалось это неуместным и даже нелепым.
Мы собирались поймать машину до ВДНХ, но после креветок на шампурах и виски так и отрубились всем гостевым составом, оккупировав узкий и неудобный диван в гостиной.
Мне удалось лечь, свернувшись пополам, Санька примостился на моих ногах. Сюзи пристроила стул к дивану с другой стороны. Нелли заснула на улучшенном подобии раскладушки.
Последнее, что я слышала перед сном, была фраза Саши: «вот так всегда». Видимо, она направлялась в свое кресло.
Я проснулась в шесть утра. У меня болела спина, затекли ноги, я ощущала себя измятым фантиком. Благо, с собою были темные очки, которые спрятали частично мою неумытость и размазанные глаза.
Санька сказал, что Саша ушла раньше всех, в половине шестого. Оставила всем нам по паре синих носков с голубыми сердечками. В подарок.
А ты в моем дневнике смотрела на 30-летие фото? Это мои самые свежие, которые у меня есть тут, апрельские
Не, я тебя обманула, есть еще фото
Как видишь, отношения с Антоном у них самые нежные.
Я же в Китае была неделю - я тебе говорила?
А Наташка — да, красавица ))
Это мы большой толпой недавно в Хаджох ездили на 2 дня, тут фотки.
Он нас с Тамарой звал туда, но у нас же в это время всегда "Киношок", на который он нас когда-то притащил, а сам потом оставил и сделал свою "Амурскую осень". Передавай ему привет )
Наташка, а ты какая серьезная женщина
Отношения с Антоном у нас примерно как на фото
Наталь, серьезные не пишут! Серьезные либо бабки пилят, либо в тюрьмах сидят. Ни первого, ни второго за мной ПОКА ))) не замечено.
Вот Нату я могу выкладывать без спросу )))))))
И то она недовольна, видишь ли ))
Ну, скажи, Ната, какие фотки лучше убрать, и я уберу. Я бы все оставил.
последнюю уставшую женщину